Регистрация
Войти

Труппа Брянского ТЮЗа отправилась на гастроли в Республику Беларусь

В Брянске откроется Международная художественная выставка «Традиции и современность»

Крупнейшее плодохранилище будет запущено в конце апреля

Архив выпусков газеты
28 марта 2024, 21:23
12+

АНТОЛОГИЯ МОЛОДЫХ

15.06.2022, 09:11
Ярко. Свежо. Мощно. Именно этими тремя словами можно описать то, что брянские зрители увидели вечером в пятницу, 10 июня, в здании Брянского театра драмы им. А.К. Толстого. Данный «алтарь Мельпомены» на десять дней был отдан то ли на поругание, то ли на переосвещение (а ведь на старте итог был совершенно непредвидимым) молодым режиссерам – участникам уникального проекта «Театральный питчинг».

Со 2 июня десять молодых режиссеров – выпускников или старшекурсников театральных вузов, отобранных из более чем из полутора сотни претендентов, работали с актерами брянских театров – драмы, ТЮЗа и кукол, чтобы представить свои эскизы-наброски/фрагменты будущих спектаклей.

Именно поэтому проект изначально презентовался как «питчинг». Именно так среди киноделов принято именовать «устную или визуальную презентацию кинопроекта с целью нахождения инвесторов, готовых финансировать этот проект. По мере разрастания проекта иностранное слово быстро заменилось простым и понятным русским термином – «театральная ярмарка», который на программе был даже пропечатанным шрифтом крупнее «питчинга», что показательно.

Но если уж совсем закапываться в терминологии, то что брянские зрители увидели 10 июня в здании драмтеатра (да, еще раз акцент на том, что происходящее творилось не только на сцене), лучше всего определять как антологию. Сейчас это популярный формат и в литературе, и в производстве сериалов, вот ему явно есть место и на театральных подмостках. Отдельные короткие истории, зачастую не связанные, но идущие одним блоком, созданные в рамках одного проекта. В сериалах-антологиях (а самые известные сейчас, например, «Черное зеркало» или «Любовь.Смерть.Роботы») разные режиссеры с разным материалом создают разные произведения, но выходящие одним блоком – те смотрятся удивительно сильнее и органичнее, заметно усиливая друг друга. Маркетинг ли это или творчество – отдельный вопрос, но то, что увидели брянские зрители, было как раз крепкой театральной антологией.

Впрочем, два момента объединяли все показанные фрагменты – огромная работа, проделанная молодыми режиссерами, актерами и цехами брянского драмтеатра. В сжатые сроки был совершен настоящий подвиг – создать антураж для 10 разных спектаклей: костюмы, декорации, аудиовизуальное оформление. Да и многие брянские актеры оказались заняты не в одном, а в нескольких «эскизах» (хотя тут вполне уместно читать «мини-спектаклях»), так что и репетиции начинались в 7.30, и перестраиваться приходилось на ходу. Но после почти 4 часов, проведенных в здании драмтеатра в пятничный вечер, можно сказать одно: антология молодых сложилась.

Проследим в порядке показа за теми произведениями, что представляли участники проекта брянскому зрителю.

ЛОГИСТИКА – ВРАГ ИММЕРСИВНОСТИ

Театр начинается с вешалки, а июньский питчинг, за ненадобностью оной, с иммерсивного спектакля. Так можно было бы пошутить, но на самом деле задумка белгородского режиссера Оксаны Погребняк сделать несценические площадки здания брянского театра сценой заслуживала того, чтобы ею начинать погружение в вечер экспериментов.

За час до основного действа зрителям предлагалось посетить в формате экскурсии три площадки, на которых происходила постановка по пьесе Ярославы Пулинович «Бесконечный апрель».

Театральная гостиная второго этажа по режиссерской задумке превратилась в уплотняемую в революционные годы бывшую господскую квартиру, а декорационный цех в ленинградскую кухню, где перед приходом гостей рушится ячейка общества… В пьесе Ярославы Пулинович через жизнь одного питерского интеллигента Вениамина, родившегося в 1912 году, а умершего в 2010-м, проходит история страны, точнее жизнь страны проходит грандиозным фоном там, снаружи, а здесь маленький мирок, в общем-то, хорошего простого человека, который просто живет.

Разнесение одной квартиры на три локации, хронологически ставших тремя вехами, – интересный и дерзких ход Оксаны Погребняк, но он же заложил и самую большую опасность под спектакль, которая для части жителей «рванула». Это логистика.

Иммерсивный театр отличается от традиционного тем, что убирает сцену и погружает публику непосредственно в игру актёров спектакля. И каждая площадка в постановке Оксаны Погребняк по отдельности это делает. Чудесно обыгран эпизод «уплотнения жилплощади». Мама (Ольга Иванова), набивая и пряча чемоданы, создает абсолютное ощущение женского страха за себя и за ребенка перед будущим. Никита Колганов мил и наивен в образе маленького Вени – ребенка, который не понимает, боится, но пытается быть защитником для своей мамы. А вот Галя в исполнении Зои Заречной – в сумасшедшем кокошнике, с гротескным баяном, частушками на грани фола – такая истинная хабалка, которая пришла рушить прежний господский уклад, потому что «кончилось их время»… В ее образе пугающе удачно передана «немытая народность», рушащая старый мир интеллигентности и аристократизма. Это уже не просто срубленный «вишневый сад» – из него уже напилили досок, из которых собью эшафот старому миру…

Чувственный и трогательный эпизод в декорационном цехе отыграли Сергей Макухин (Веня), Алена Дигина (Галя), Анастасия Крестенкова (их дочь Люба). Здесь режиссеру удалось на 120% угадать с местом. Огромное помещение само по себе представляется кухней коммунальной квартиры, зрители, высаженные за большим столом, словно гости на семейном празднике. Люба, уходя погулять, просто забирается на огромный подоконник и словно оказывается в отдельном мирке. Актеры хорошо используют пространство, занимая то один, то другой угол, что, безусловно, показатель хорошей режиссерской работы.

Но вот внутренняя логистика поломала для части зрителей режиссерскую задумку. Переходы между локациями и вынужденные простои на лестнице привели к выпадению зрителей из повествования (некоторые не считывали идею, что это одно произведение и одна локация, разнесенная во времени), до финальной третьей точки (где играли Вениамин Прохоров и Ульяна Ковалерова) тоже добрались далеко не все… Видимо, просто недостаток времени из-за формата питчинга не дал отточить именно детали переходов между локациями, а они для целостности спектакля оказались не менее важны, чем действо на самих точках.

Второй момент, который является спорным, это степень иммерсивности. Честно, многим ее не хватило. Детали и приемы включения зрителей, конечно, были – предложение конфеток в гостиной, мытье посуды и передача ключей в декорационном цеху, но, может, и следовало режиссеру пойти дальше, вовлекая зрителей в происходящее. Сцена на кухни очень личная: диалог мужа и жены, уезжающей от него в день его же рождения к любовнику по переписке. Вот стол, вот ожидание гостей, и получается непонятное противоречие: зрители как гости сидят за столом, а герои ждут прихода гостей и ругаются наедине. Может, режиссеру и следовало пойти поперек текста, вынеся скандал именно на банкетную часть, а зрителей сделать невольными свидетелями или участниками… В любом случае на питчинге была проба сил, демонстрация набросков, хочется надеяться, что многие удачные моменты, как и исправленные промахи, потом войдут в полноценный большой спектакль Оксаны Погребняк.

КОГДА РАБОТАЕТ СВЕТ

Череду представлений собственно на сцене открыла работа московского режиссера Арины Бессергеневой «Самоубийца» по пьесе Николая Эрдмана.

Получился весьма стильный и интригующий набросок. Для понимания сюжета: Подсекальников живет с женой и тещей в коммунальной квартире. Он не работает, и мысль об иждивенчестве его очень угнетает. Поссорившись с женой из-за ливерной колбасы, он решает покончить с собой. Жена с тещей и сосед Калабушкин пытаются отговорить его, однако многим его самоубийство оказывается на руку. Такова фабула пьесы, написанной еще в 1928 году и имевшей большой период тишины, а сейчас кажущейся интересной и современной, особенно будучи перенесенной в наше время, что, собственно, и делает молодой режиссер.

Представленный эскиз – пример весьма оригинального и оправданного использования света. По сути, включенные и выключенные лампочки – такие же участники действа, как и актеры.

Что есть жизнь человека, а главное, как те или иные общественные силы могут использовать его смерть? Вот центральный вопрос, который разворачивается внутри моргающего сознания Подсекальникова (Илья Беззуб). К нему в разных образах приходят «интеллигенция» (Владислав Ковалев), предлагающая его смерть использовать ради высоких целей, «страсть» (Юлия Филиппова), предлагающая образ чудесной гибели за любовь, и «религия» (Никита Тыщенко), призывающая использовать его уход для укрепления веры…

И все же, помимо нетривиального сюжета, сильным моментом постановки является свет, решенный через обычные лампочки. Сцена с супругой (Ольга Иванова) – невозможность зажечь свет и постоянное «пиление» второй половиной. Потолок в доме – спущенные на длинных шнурах лампы, создающие гнетущее ощущение придавленности героя. Общение Подсекальникова с каждым визави – световое шоу.

И завершающая фраза Подсекальникова: «Может, я всю жизнь свою шёпотом проживу» с гаснущим светом оставляет у зрителей сильное впечатление.

СЕРЬЁЗНЫЙ «ТЕРЕМОК»

Смешайте наивную детскую, хоть и весьма типажную сказку «Теремок» и пьяно-философски-авторефлексивный фильм «Особенности национальной охоты». На выходе вы будете иметь что-то очень близкое к произведению уральского драматурга Александра Строганова «Уроборос». Эту постановку в рамках проекта осуществил молодой режиссер из Барнаула Алексей Хорьков.

Абсурдность, граничащая с вечностью, читается в исполнении брянских актеров, занятых в постановке.

«…Лесник умирает от огнестрельного ранения. Лес и все его обитатели скорбят по этому поводу. Собравшись за поминальным столом, герои ожидают приезда оперуполномоченного и нового лесника. Оперуполномоченный приехал вычислить убийцу, а новый лесник навести порядок в лесу…» – так описывается происходящее в аннотации.

По числу задействованных актеров это самое масштабное из представленных произведений. Не во всех спектаклях драмтеатра можно на сцене увидеть разом добрую половину труппы, да еще и с привлечением актеров из других брянских театров (задействованы Михаил Кривоносов, Светлана Рязанцева, Юлия Филиппова, Никита Тыщенко, Алексей Чубаков, Михаил Лаврушин, Ирина Никифорова, Алексей Дегтярев, Сергей Лопатин, Юрий Киселев). Работа с таким количеством актеров требовала от режиссера большой подготовки. Одна из главных задач – удержать равновесие между комичностью и серьезностью происходящего, не дойти в образах зверей до комичности, не сделать героев излишне штампованными и клишированными. Обычно такие грани и полутона вытачиваются именно за счет длительного времени репетиций.

В итоге именно как эскиз и набросок работа Алексея Хорькова интересна и свежа, если режиссер получит возможность сделать ее серьезным и отточенным спектаклем, будет весьма многообещающий нетривиальный спектакль.

ЧУВСТВА, ГДЕ ИХ, МОЖЕТ, И НЕ БЫЛО

Увидев в программке «451 градус по Фаренгейту» по произведению Рэя Бредбери невольно напрягаешься. Слишком известное литературное произведение, ставшее уже символом антиутопий – многие не читали, но каждый имеет свое представление, о чем оно, чаще всего банальное: в тоталитарном обществе жгут книги, и это плохо. Браться за «градусы» опасно – можно, например, впасть в банальность, пойдя по тексту чуть ли не дословно: выпустить на сцену героев в серебристых «скафандрах», раздать в руки гаджеты, завесить пространство огромными проекционными экранами (которые тем больше, чем богаче театр), и что, наверно, самое страшное, сохранив в постановке ужасно долгие и пафосные монологи и диалоги Рэя Бредбери (к сожалению, ранее имелся опыт лицезрения именно такой постановки). Опасность и в том, что Бредбери писал про будущее, а для нас это то ли настоящее, то ли уже уходящее прошлое… Наконец, есть опасность превратить актеров в роботов, желая подчеркнуть искусственность тамошнего мира…

И именно потому, что ничего этого не было в постановке Дмитрия Миронова из Чебоксар, его «градусы», а точнее лишь небольшой, но важный фрагмент, вышли именно живыми.

Герои переосмыслены. Монтэг (Дмитрий Титов) уже пережил перерождение, это метущийся, желающийся разобраться в себе и в окружающем мире молодой человек. При этом молодому режиссеру, доверившему Дмитрию Титову такую роль, удалось дать артисту шанс раскрыться для брянского зрителя, чем тот в полной мере воспользовался.

И все же акцент в представленном фрагменте явно смещен в женскую составляющую этой пары. Супруга Милдред (Мария Максимова) вовсе не зомбированная кукла, постоянно проживающая дни в компании «родни» с экранов-стен. Здесь она живая, чувствующая, любящая Монтэга. Сцены с омовением ног героиней обретают почти библейское звучание. А рефреном становится чтение героиней псалма в самом завершении фрагмента…. В этой паре режиссер нашел чувства там, где, может, их у Бредбери и не было, но благодаря этой находке его героям сопереживаешь.

Ну и отдельного упоминания заслуживает режиссерское решение пресловутого Механического Пса (Роман Новак). Здесь он представлен клоуном-мимом. Отчего цельная картина приобретает уж совсем пугающий истерический образ. Он и мучитель в кошмарах Монтэга (сцена с утоплением в тазу заряжает на весь фрагмент), и образ иррационального страха перед миром, и осознание того, что улыбающийся может быть самым жестоким палачом…

Дмитрию Миронову удалось приоткрыть щель в другой мир «градусов», с другим видением и акцентами, и туда явно хочется заглянуть, чтобы увидеть воплощение целого произведения.

ОНА ТАКАЯ

Такие театральные эксперименты, как брянский питчинг, это не только возможность для молодых режиссеров попробовать свои силы в нетривиальных обстоятельствах, но и шанс для брянских актеров раскрыться в непривычном образе, вырваться из амплуа. Так получилось с Татьяной Зезюлей в постановке «Март». Молодой режиссер из Новосибирская Ирина Дремова нашла такие сценические решения, так сплела их со способностями актрисы брянского ТЮЗа, что зал завороженно следил за происходящим на сцене.

Падшая гулящая женщина… Почему она такая? Почему исчезла в январе из дома от моралистки-матери (Людмила Борисова) и любящего мужа-дурачка (Андрей Савченков)? Почему перешагивает из постели в постель? Почему, вернувшись в марте, вновь отправляется в свой крестный поход саморазрушения?

Потому что хочет любви…

Героиню одновременно и жалко, и противно от ее слов, выходок, образа жизни… Она такая, она сама выбрала свой путь, и сколь бы ни пыталась уйти с него, дома нет того якоря, который бы ее заставил остепениться…

Все это действительно мощно и проникновенно исполнено Татьяной Зезюлей. Но сильная сторона работы Ирины Дремовой в тех режиссерских находках, коими наполнено действо. Огромный задник с изображение форточки – как символ необходимости глотка свежего воздуха, который в сочетании со стуком вначале, подобно метроному, задает угнетенную атмосферу. Подходящие к героине работники сцены, закуривающие – ясная метафора «того самого», чем на свободе она занимается. Шинель, надетая поверх ночнушки… Перечислять можно долго, но эффект происходящего на сцене нужно было пережить. Напряжение и тишина в зале стояли такие, что за 5-6 рядов было слышно, если где-то скрипело кресло.

При этом даже небольшая постановка, может, ввиду закольцованной композиции, выглядела совершенно законченным и самостоятельным произведением – готовым мини-спектаклем о судьбе, о которой и так все понятно: чтобы ни случалось в ее жизни, она будет совершать свой греховный круг…

ЦИРК С ФИЛОСОФСКИМ ПОСЫЛОМ

А вот работе екатеринбургского режиссера Ильи Бабушкина «Простофиля» по произведению Людвика Ашкенази в тот вечер немного не повезло оказаться в ряду показов после «Марта» – слишком сильное эмоциональное переключение требовалось от зрителя, слишком разные формы, язык оказались рядом… Первые минуты спектакля для многих зрителей оказались потеряны на перестройку восприятия, да и контраст эмоциональности не сыграл постановке на пользу, хотя сильных и интересных моментов здесь было немало.

Суть сюжета: пони по имени Простофиля мечтает вернуться в довоенное прошлое, участвовать в парадах и быть в составе военного оркестра, но оказывается в бродячем цирке…

Под оберткой «цирковой воздушности» скрывается весьма философский сюжет о месте в мире, предназначении, различии иерархий ценностей. Действо разворачивается неторопливо даже для такой небольшой постановки.

Режиссер весьма легко создает цирковой мир (вращающаяся бутафорская кулиса позволяет зрителям быть то на арене, то видеть изнанку происходящего). Костюмы и интонации героев тоже создают особую атмосферу. Интересен и удачен ход с кастаньетами, которые символизируют цокот копыт пони Простофили (Олег Чиганов), позволяют ему ими «говорить», сама роль очеловеченной лошади требует от актера весьма специфичной игры, с которой он отлично справляется.

Почему военный пони не видит жизни без барабанов и парадов? И только ли пони?! Можно ли выдрессировать артиста или проще найти ему предназначение, к которому он предрасположен?! Как найти свое место в мире? А также на вечные вопросы о дружбе, добре и жизни ищут ответы циркачи (Михаил Лаврушин, Линда Выдрякова, Анна Денежкина, Михаил Кропотов, Федор Турков).

Как итог – в случае большой постановки может получиться добрый, легкий, но со смыслом спектакль, который найдет своего зрителя.

САЛОН БАЛЬЗАКА

Антракт внутри антракта – такая роль выпала постановке Максима Иванова «Отец Горио» по произведению Оноре де Бальзака. Да, молодые режиссеры не бояться работать и с классикой, но находят для нее современные формы.

В данном случае действо было решено в виде еще одной иммерсионной постановки. То есть после антракта зрители собрались в фойе второго этажа здания драмтеатра и оказались погруженными в жизнь французского великосветского салона XIX века.

Решение, учитывая материал, оказалось весьма удобным. Зритель, не важно, сидел он или стоял, прислонившись к стене, оказывался свидетелем интриг, сплетен, романов, которыми так богата была салонная жизнь.

Органичное вкрапление потрясающего вокала брянских актрис и живой фортепианной музыки только усиливало дух богатого светского общества. А вот в костюмах режиссер остался верен эпохи, описанной Бальзаком.

В остальном постановка шла по классическому сюжету, а актеры (Михаил Кривоносов, Ирина Ходус, Юлия Ростопчина, Ксения Ланская, Олеся Македонская, Дмитрий Ненахов, Людмила Шлянцева) и брянский композитор (Александр Стрекалов) демонстрировали прекрасное выполнение режиссерских задач.

Увиденное тем вечером зрителями – часть более большого проекта. По задумке режиссера, каморки, гримерки, фойе, сцена, буфет, превращаются в парижские улочки, аристократические будуары, светские салоны и убогий пансион Мадам Воке, в котором находят пристанище основные герои романа. А у зрителя появляется возможность следовать за героями и исследовать этот парижский мир и его обитателей, становясь соучастником происходящего.

ПО ТУ СТОРОНУ КАРТИНЫ

Вернувшимся в зал после иммерсивного спектакля зрителям была дана возможность отдохнуть от экспериментов и увидеть скорее «классический» взгляд на театр. Режиссер Дарья Камошина из Санкт-Петербурга в качестве фрагмента для постановки выбрала «Во мгле Бейкерсфилда» по произведению Стивена Сакса. Эта интеллектуальная комедия о любви к искусству и смысле жизни в рамках питчинга получила явный акцент на последнее.

На сцене спиной к зрителям стоит картина. Мод Гатмен (Марина Финогенова) уверена, что купленное за 3 доллара полотно является на самом деле шедевром, и зовет оценщика Леонеля Перси (Михаил Лаврушин). В беседах раскрывается трагедия героев, для каждого из которых эта картина, возможно, последний шанс на счастливую жизнь… Выпивка, задушевные диалоги, погружение во тьму собственного прошлого и настоящего – все это с профессионализмом сыграно брянскими актерами.

Открытый финал с возможной трагедией заставляет зрителей задуматься, что значит надежда для человека и как без нее жить…

И если произведение Стивена Сакса на многих площадках зарекомендовало себя как комедия, то в прочтении Дарьи Камошиной будущий спектакль предстает уже трагикомедией.

ОГОЛЯЯ СТРАСТЬ

Еще одна из работ питчинга, которая позволила по-новому раскрыться молодому брянскому актеру, – постановка «Фрекен Юлия», которую на брянской сцене поставила режиссер из Болгарии, ныне работающая в Санкт-Петербурге Теодора Лилян Данчева. Здесь демонически-соблазнительный образ было позволено раскрыть Роману Новаку, сыгравшего Жана, любовника-прислугу героини (Кристина Корзникова).

По сюжету главная героиня «Фрекен Юлии», благородная леди, дочь аристократа, влюбляется в лакея, и тот соблазняет ее. Их отношения из романтичных перерастают во властную игру. При этом речь идет и о второй любовной линии: Жан – кухарка Кристина, но режиссер на питчинге представляет только первую, зато оттачивая ее до остроты клинка.

Страх, предрассудки, желание унизить другого человека, когда есть такая возможность, – все это наполняет отношения Жюли и Жана.

В этом дуэте есть страсть, энергетика, оголение души и… тела. Черно-белое решение костюмов героев, простыня, превращающаяся почти в подвенечное платье, черные перчатки и сапоги – в постановке много красивых символов. Но все же главное его украшение – игра актеров.

И если Роману Новаку брянские режиссеры раньше хоть и давали роль героя-любовника, но скорее романтического или наивного типажа, здесь ему покорилась роковая, темная сторона этого образа.

…И КАПЕЛЬКУ АБСУРДА

Завершался показ эскизом по «Войне» Карло Гольдони. Постановку сделал Кирилл Солёнов из Москвы. И хотя этому произведению уже более 2,5 веков, из нашей жизни не ушли ни войны, ни любовь, ни абсурд – все то, на чем зиждется постановка.

Увиденное зрителями лучше всего определять как комедия абсурда: солдат, падающий от удара дверцей шкафа и лежащий так до самого конца представления, крашеное «под негра» лицо героини, диалоги, умиляющие своей несостыкованностью, – все это вызывает улыбки у зрителей. Актеры (Евгений Рощин, Сергей Подкопаев, Ирина Ходус, Алексей Дегтярев) выполнили те задачи, которые поставил режиссер, вот только какие же это были задачи, уловить смогли далеко не все зрители.

Фрагмент оставил приятное послевкусие, завершив антологию, но явно как часть чего-то целого (большого спектакля) он бы смотрелся понятнее и логичнее.

ПОСТСКРИПТУМ

Питчинг/театральная ярмарка/антология экспериментов – как бы ни называть то, что было представлено в пятничный вечер, безусловно, получилось. Не было провальных или скучных вещей. И это уже успех молодых режиссеров и той команды, что работала с ними.

Все дни вместе с участниками был художественный руководитель проекта Адольф Яковлевич Шапиро. Проводил мастер-классы, помогал разбирать сложные моменты произведений и подбирать интересные решения молодым режиссерам.

Выступая в завершение, мэтр вспомнил такой случай на одном из показов известного фестиваля. Тогда, после спектакля, мужчина на весь зал сказал жене: «И на это потратили выходной?!». Среди зрителей театрального питчинга не было тех, кто пожалел, что провел свой вечер на театральной ярмарке.

А участников проекта ждал еще один приятный сюрприз. Среди зрителей были руководители 25 театров из разных регионов России и Беларуси. Они не просто смотрели постановки, они подбирали, кого к себе приглашать. Так что эскизы, поставленные на сцене брянского драмтеатра, вполне скоро смогут превратиться в полноценные спектакли, идущие на площадках страны.

Но уже сейчас можно констатировать, что проект удался как для режиссеров, так и для актеров и зрителей.

Александр Ващейкин.

Фото: Брянский театр драмы им. А.К. Толстого

Комментарии (0)